Полностью жив за мольбертом: разговор с Майклом Стивенсом (Часть II)

Делиться

Главная › Статьи › Стипендиаты института ›Полностью жив за мольбертом: разговор с Майклом Стивенсом (Часть II)

Ниже приводится вторая половина разговора между Тодом Уорнером, управляющим редактором журнала «Евангелизация и культура» Института «Слово в огне», и арт-директором «Слово в огне» Майклом Стивенсом, посвященном обсуждению его оригинальной картины «Пятидесятница». Эти разговоры впервые появились в журнале «Евангелизация и культура», выпуск XI, «Четыре последние вещи».

Прочитать первую часть беседы можно здесь.

Тод Уорнер: Не могли бы вы рассказать мне немного о художниках и произведениях искусства, которые повлияли на «Пятидесятницу»?

Майкл Стивенс: Есть так много художников, которые повлияли на то, как я думаю об искусстве, но мне особенно приходят на ум трое, сыгравшие уникальную роль в вдохновении этого произведения. Как я упоминал ранее, основная композиция картины — фигуры и лица — взята непосредственно из работы испанского мастера и доминиканского монаха Хуана Баутисты Майно. Так что в каком-то смысле это более чем влияние Майно — произведение действительно принадлежит ему и было бы совершенно невозможно без его чудесного видения Пятидесятницы 1614 года.

Однако, как я уже сказал, я хотел, чтобы это произведение снова воспринималось как новое, поэтому, чтобы продвинуть оригинальный Майно до наших дней, я в разной степени полагался на работы двух других художников. Девять фруктов, которые появляются вокруг фигур (представляющие девять плодов Святого Духа, описанных в Послании к Галатам), основаны на натюрмортах Поля Сезанна (1839–1906), влиятельного мастера раннего модернизма и отца кубистского движения. Я вырос, посещая Чикагский институт искусств, где хранится несколько прекрасных натюрмортов Сезанна, и мне всегда нравилось, как он рисует фрукты. Даже в самых скромных картинах Сезанна мазки обладают удивительной граненостью и геотичностью. Когда вы смотрите на его натюрморт, вы действительно чувствуете, что начинает проявляться раздробленное кубистское чувство пространства и перспективы. Она прямо здесь, под поверхностью каждого манго и груши: абстракция.

Однако художник, которому это произведение, возможно, больше всего обязано на концептуальном уровне, — это современный скульптор и художник Джефф Кунс. Для человека, читающего это и знакомого с современным искусством, это может быть удивительным и даже шокирующим — Кунс — известный провокатор, и некоторые из его работ (особенно его ранние работы) весьма проблематичны с католической моральной точки зрения. Некоторые считают его новым Уорхолом — своего рода мальчиком с плаката современного искусства, чье влияние, к лучшему или к худшему, ощущается повсюду. Почему-то, несмотря на все споры вокруг его творчества, есть один цикл его картин под названием «Смотрящий шар», который меня всегда увлекал. Это серия точных копий картин старых мастеров (я имею в виду точные) с единственной металлической синей сферой, расположенной примерно в дюйме от холста и отражающей зрителя, как зеркало. Что-то в совершенстве копий, которые он сделал в этой серии, в сочетании с зеркальным шаром, который фокусирует все в пропорциях и непропорционально, меня полностью очаровывает. Это хорошее размышление о том, насколько на самом деле сложен процесс рассмотрения искусства. Вы смотрите на эту идеальную копию, скажем, алтаря Фра Анджелико, и понимаете, что — по крайней мере, с вашей точки зрения и в тот момент — это действительно мог бы быть оригинальный Анджелико. Ничего в физическом объекте нельзя изменить, чтобы он казался более аутентичным для органов чувств. Этот эффект усугубляется тем, что вы видите и себя, и картину, отраженную в двух полушариях металлического шара: задняя половина отражает произведение искусства, а передняя половина отражает вас. Что именно происходит в промежутке? Что на самом деле происходит, когда мы смотрим на искусство? Я предполагаю, что неосознанно со стороны Кунса подобные вопросы, поднятые в серии «Бал созерцания», естественным образом приводят к обсуждению нематериальности интеллекта и бессмертия души.